сюда доберутца, и спросют: «Давно баушка живёшь»? ты скажи: «Я живу сто лет ждешь». И те будут спрашивать, што не видали ли таких? Ты говори: «Не видала». И вот, на тебе мякиньки — ты дай их им и скажи: «на-те повежите своему барину гостинцы». —

И, действительно, как ана жделалашь избушка, a он жделалша старушка, прилетаит погоня. — «Здрастуй, бабушка, давно ты ждешь живёшь?» — «Сто лет». — «Не видали ли таких то, непрохо-дили ли?» — «Нет, я никово не видала. A bot на-те мякиньки, пове-жите сваёму господину». — И вот ане вжали мякиньки и вернулишь назать. Када приежжають, спрашиват: <-Ну што не видели ли каво?» — «Нет, только видели стареньку избушку, a в ей старушку. Ана вот прислала вам гастинцы. Развезали, a в узелке то не мякиньки, a кон-ски шевяки». —«Да ето ане и были. Надобно было их брать!» — A ане апеть свой путь продолжают вперёд. Он и гаворит: «Ступайте, берите их!» Ну, значит, ане апеть пуштилишь в погоню.

Bot ане идут, ана и гаворит ему: «Приложиша ухом к жемле: нет ли за нам погони? Он приложилша, слышит потоп. — «Вот что, ето погоня! Я жделаюш церквой, a ты попом, и ты бери кадилу, и ходи, кади, пой алилую c маслом. Када зайдут и будут спраши-вать: «Не видал ли таких?» ты скажи: «я служу ждешь 290 лет и никово ие видал». — Действительно, приежает погоня, спраши-вает: «Не видал ли таких то, не проходили ли ждешь?» — Он отве-чат: «Я служу ждешь двести лет и никово не видал». — Ане воро-чаютца, обсказывают хожаину. — «Никово не видали?» — «Нет, только видели церкву a в ней попа c кадилом, кадйт да паёт али-луйю c маслом». — Он и гаворит: «Ето самое ане. Надо было их брать! Сейчас я сам поеду вдогоню». — И пустилша он сам в погоню на имя.

Ане апеть свой путь продолжают. И ана ему апеть: «Ну-ка приложиша ухом к жемле, нет ли за нам погони?» Он приложилша, слышит: «Ох, жостокая потоп». — A ето, видно, он сам гонит. — «Дак bot што, я тебя жделаю огненным озером, a сама уткой буду», — и bot oh жделалша огненньш озером, a ана уткой.

Bot хожаин, он подошол к етому озеру. Видит, дочь ево плават уткой, a зять огненным озером. A вжать их не может. Он слезает c лошади ижделал ахотником, снимает ружье и хочит ету утку убить. Ну, он зайдёт c етово берегу, ана на другой берег упловет; он зайдёт на тот, ана опеть на етот. PI bot oh хадил, хадил и ничево не мог добитца и гаворит: «Будь же ты три года огненной рекой!» A сам вернулса назать домой. И вот так, када он уехал, ана жде-лалаш апеть девицей, a он человеком, и ана ему гаворит: «Ты иди домой, и bot тебе рубашка, ты иё никада не сымай хоть вороток иё да пусь на тибе будит, a я должна три года быть огненной рекой». —

Так он приходит домой, радители вожрадовалишь, што воз£>а-тилса их сын домой. Вот и стали в радошти жить, и сын их стал всем управлять. A про ниё будет гавореть: она пошла, как огненной рекой. Bot oh живёт себе, управляет, и вот ему стали придлагать радители женитца. Он и гаворит имя: «Нет, y меня ето время не дошло, да и нивесты нет». —